КРАСНОЗНАМЕННАЯ ДИВИЗИЯ ИМЕНИ МОЕЙ БАБУШКИ ИНТЕРВЬЮ
__________________________________________
Пространство и время: утро 14 декабря 2013 г, Санкт-Петербург, Невский пр., сетевая блинная
Участники беседы: По предварительному замыслу портала присутствуют только вокалисты Иван и Яна Смирновы
Угощает M’Opinion: выбор КДИМБ – квас.
В начале музыкантам предлагается список Best Forever Releases от M’Opiniona, из которого нужно стереть несколько позиций, чтобы освободить на плеере-диктофоне место для записи интервью. Выбор участников был практически идентичным, в результате Краснознаменная Дивизия имени моей бабушки удалили Misfits, Nomeansno, Forward, Russia!, Birthday Party, Bloc Party, EMF и Klaxons.
Обычно мое угощение предполагает алкоголь, но у вас, насколько известно, сухой закон. Он касается только коллективных проявлений, или в группе совсем никто не употребляет?
Иван: Нет, все употребляют. У нас просто есть железное правило: мы ни в коем случае не пьем перед концертом. После – да, особенно в вагоне-ресторане по дороге из Питера, но в хлам у нас никто не бывает.
Наше интервью могло состояться еще полтора года назад в Москве, но тогда Яну не отпустила дочь. Как поживает Соня сейчас? Отпускает ли и как часто?
Яна: Спасибо, хорошо поживает. Дочка растет, ей уже два года и два месяца. Она очень смешная, она знает слово «р’окен-р’олл», она берет укулеле и говорит: «Маенькая гитаа» и пытается играть.
Иван: Да, в таком своем возрасте она уже болтает, разговаривает, т.е. можно прийти домой и расспросить ее, как прошел день. Она расскажет. На концерты конечно отпускает, но все равно Яна не на всех репетициях Дивизии бывает.
Яна: На самом деле сейчас все не так плохо. Вчера когда я уходила из дома, я ей сказала: «Сонечка, иди я тебя поцелую, мы с папой уезжаем в город Санкт-Петербург, вернемся послезавтра», она мне сказала: «А! Ну хо’ошо, иди, иди мама». У нас такой закон: с самого младенчества я ей рассказываю честно, куда и насколько я ухожу и никогда не делаю так «а! не видит?! все! бегом-бегом!» – считаю, это нечестно. В результате у нас взаимное доверие.
На какой музыке она растет? Вы ставите ей детские песни?
Яна: У меня на самом деле много было на этот счет всяких соображений. Когда Соня только родилась мои знакомые создавали сайт для родителей, и у меня были грандиозные планы вести там рубрику про музыку для детей. Ведь и в России и за рубежом распространены методики раннего музыкального развития, в интернете и на прилавках магазинов полно сборников, типа «Классика с пеленок». При этом нет общей картины, как ни странно. Вроде музыка для детей есть, но чтобы услышать что-то действительно интересное – нужно потратить кучу времени. Даже на уровне пабликов в соцсетях мне так и не удалось найти хорошего проводника, который бы находил и транслировал эту музыку в массы. Тут можно ведь кучу всего придумать, например, делать обзоры той музыки, которую слушают взрослые и которую с чистой совестью можно ставить детям. У нас Соня, например, с удовольствием засыпала
Иван: под Bon Iver, это было ее любимое
Яна: Или под Kings Of Convenience, мы выработали для нее такой трек-лист в детстве. Раньше я старалась по чесноку ставить ей классику, чтобы она правильно развивалась и т.д. И она, помню, очень смешно сучила ножками под балеты Чайковского. Сейчас мы уже расслабились на эту тему.
Иван: Соня страшно любит танцевать, и поэтому какая бы музыка не заиграла – Виагра по телевизору или Sonic Youth из компа – она начинает плясать.
Яна: У меня вот в детстве вкус формировался во многом благодаря родителям, хотя методически мне никто ничего не включал. Допустим, 7-й класс школы, я открываю для себя группу Ramones. Бегу к папе, который тоже музыкант, и кричу: «Папа, какая классная группа!». А он отвечает: «Ну, Яночка, дорогая, ничего удивительного, ты ее знаешь с полутора лет». Я говорю: «Папа, мне особенно нравится вот эта песня», а он: «Да, конечно, помню, как мама твоя беременная под нее отплясывала». Наверное, и у Сони также будет....
Соня на Дивизию как-то по-особому реагирует?
Иван: Нет, мы почти не ставим дома. Вот когда музыканты Дивизии снялись в клипе Коли Ефремова, он стал любимым видео. Там же все герои ей знакомы: «О! Тетя Лиза! О! Дядя Леша!».
Яна: Она назвала ролик «Мальчик Коля», сама это придумала и все время просит включить, никаких мультфильмов не надо, только «хочу Колю!».
Яна, была ли такая позиция, что рожать детей – это панк, настоящий?
Да, это мое убеждение. Я эту свою фразу про панк даже встречала в статусах vkontakte.
Может, конечно, я путаюсь в терминологии, но для меня панк-рок это твоя инаковость, прежде всего. В школе я это переживала довольно глубоко, искала панков в русской литературе, одним из первых, по-моему был Чацкий, да? А потом еще проблема была в том, что всю эту олдовую крутую музыку я долгое время слушала одна, никем не понятая ни в своем классе, ни во дворе. И тогда мне казалось, что ходить с ирокезом – это настоящий бунт. А на журфаке МГУ я поняла, что это скорее норма. Для меня панк глубже значительно. И да – сейчас быть панком это быть верным, бороться со своим эгоизмом, принять близкого человека и осознать, что если ты, например, выходишь замуж или женишься, то этот человек тебе уже родной. Можно ругаться сколько угодно, как это бывает у всех нас с родителями или братьями-сестрами, но с ними ты же не пойдешь после этого разводиться. Я как верующий человек смотрю на это еще с таких позиций. Мне кажется, что мы захлебываемся в неком таком либерализме, что мы все время говорим о свободах, оправдываем свои страсти. И получается, если мы свободны, то значит, нам можно вести такой потребительский образ жизни – два месяца походить с этим, три месяца пожить с другим. Как пели Комба БАКХ: «Гражданский брак – печальный факт». А таким образом люди могут профукать всю жизнь.
А в связи с детьми?
У нас сейчас все ПЛАНИРУЮТ детей. Ребенок воспринимается как помеха привычному образу жизни. И мы оправдываемся, что нам надо выучиться всему на свете, купить квартиру, заработать денежек. На самом деле, когда рождается ребенок, жизнь не только не кончается, а все в голове встает на свои места. Становится понятно, зачем вообще все. Ведь до этого ты все делаешь в основном из эгоистических побуждений, для себя, а теперь у тебя такая вселенная – маленький продолжатель всей твоей генеалогии. И можно ради этого горы свернуть. Вся твоя жизнь становится осмысленной моментально. Например, в детскую литературу, мне очень близкую и родную, я попала только после рождения Сони.
Вы часто в интервью употребляете слово «игра»: говорите, что вы – дети, играющие в музыкантов, что вам больше симпатичны люди, играющие в представителей субкультур, а не навешивающие на себя постоянный ярлык представителя. Что для вас игра – касательно Дивизии и вне ее?
Иван: Надо понимать, что в Дивизии никто не занимается только музыкой, все работают. Это главная особенность, и о ней мы тоже всегда говорим. Поэтому получается, что группа – это хобби, игра и есть. По поводу того, как в это играть. Мы последнее время стали серьезнее относится к музыке, если раньше совсем была развлекуха, то сейчас хочется даже песни писать посерьезнее.
Наигрались?
Иван: Не то чтобы наигрались. Может это касается меня в большей степени. Я-то пока не знаю, получится ли писать в таком серьезном ключе. Боишься всегда, что будет пафос ужасный. А хочется емко, например, как у Петли Пристрастия. У нас в Дивизии есть еще такой конфликт. Девчонки хотят, чтобы на сцене был некий театр, а ребята – я и в том числе ритм-секция – считаем, что музыку надо в первую очередь играть как музыку. Театр на сцене пусть лучше делает прекрасная группа Серебряная свадьба, у них это с музыкой гармоничнее сочетается. В нашем варианте цирк или балаган на сцене, по-моему, это ужасно, хотя, конечно, и девчонки продолжают это делать, и я в это скатываюсь, но в итоге вроде как получается даже ничего. Однако концепция группы Sigur Ros, когда на сцене стоят в разные стороны повернутые музыканты и, переливая из химических колб, делают музыку, мне, например, очень близка. Надеюсь, и у нас это когда-нибудь появится. А еще нас вот все время зовут на корпоративы, но мы на них не играем. Между тем, друзья говорят, что по духу мы для этого идеальная группа, т.к. вызываем у людей радостные эмоции. Странно все это…
Яна: По поводу игры хотелось бы добавить. Мы такие homo ludens – человек играющий. Тут игра в слова и игра в такую сценическую жизнь. Игра – это ведь самая продуктивная деятельность ребенка, и мы все те еще кидалты, даже же работа у большинства связана с детьми. И когда мы поем серьезные песни, люди все равно как-то считывают момент этого инфантилизма.
Иван: У нас нет еще такой концепции, как у многих музыкантов, что рождается песня. ПЕСНЯ. ПЕСНЯ. И все эту песню начинают делать. У нас это паззл, т.е. это игра в музыку. Как мы ее делаем?! У меня на диктофоне под сотню музыкальных кусков, которые мы с Яной напели в разное время. Так вот, куски мы собираем и склеиваем. Забавная была история, как появилась песня Точка, она такая нестандартная для нас, мне очень нравится, поэтому мы про нее все время говорим. Я сидел дома один, и сочинил песню, ну просто как у группы Motorama. Что случилось потом. Мы просто взяли оттуда синтезаторный проигрыш, все остальное убрали, взяли любимый ритм группы National, который у них на половине альбомов, я сочинил рифф как у Placebo, слова про смерть, смешали все и получилось круто.
Есть ряд вопросов про концерты, которые я так и задам, блоком. Адекватные музыканты, по крайней мере в Санкт-Петербурге, мыслят себя с точки зрения социологии концертной жизни, они определяют себя площадками, которые могут собрать. Этим объясняется отсутствие сольных выступлений у многих групп и их участие в связках по две-три группы. Мыслите ли вы себя подобным образом? Как давно у вас начались сольные выступления? Являются ли они полностью сольными или предполагают разогрев?
Иван: Мы вообще не принимаем участие в сборных концертах, это связано с техническими вещами. В этом плане мы мыслим сольниками. Играем или на фестивалях или сольные концерты. Если на фестивале нет цифрового пульта, то мы туда побоимся ехать. Без цифрового пульта предварительный саундчек на большом фестивале сейчас не имеет смысла. Было бы у нас четыре человека в группе, играли бы везде.
Разогрева у нас нет, перед нами иногда играют друзья. Мы их предупреждаем, что саундчека у них, скорее всего, не будет. Поэтому играют те, кому легко подключиться без долгого саундчека, например, Даша Шульц, Галя Чикис сольно, Трипинадва.
У нас чек начинается за пять часов до концерта, причем полтора их них – это ранний саундчек, я там присутствую один, потом подходят остальные. Предварительно я списываюсь с организаторами и детально обсуждаю вопросы звука. Поэтому нет и алкоголя перед концертом, чтобы не испортить результаты чека. Сольники мы играем практически сразу. Наш первый сольник в клубе «Икра» нам устроил Саша Горбачев из «Афиши», туда пришло 200 человек, а это был всего наш второй концерт в клубе. В Москве мы играем два-три сольника в год, и в зале всегда есть человек 300. Вот скоро будем делать первый сольный концерт в «16 тоннах». В Питере слушателя нужно завоевывать, чтобы начать собирать, сюда нужно приехать раз пять. Конечно, мы бы хотели выступить в «Зале ожидания», но мы его не соберем.
Один из ваших концертов в Б2 рекламировался со слоганом «помоги группе собрать на запись альбома». Удалось собрать?
Иван: Да, и в этот раз и до этого всегда удавалось. В наш первый альбом мы не вложили ни рубля из своего кармана, все это были деньги, заработанные на концертах. Сейчас у нас таким же образом появилась сумма на запись ритм-секции в хорошей студии, мы занимаемся под метроном и скоро будем записываться. Еще не было такой ситуации, что нам не за что писаться, надеюсь, такого не будет и вдальнейшем.
Прокомментируйте момент с регуляцией цен на билеты. Вы ведь звоните в клуб, чтобы допечатывали билеты по 300 рублей и не продавали билеты по 500.
Иван: Ну это была просто ситуация с допечатыванием бумажек. А так да, мы принципиально не хотим, чтобы билеты были дороже 500 рублей. Была бы наша воля, билеты на нас всегда бы стоили по 300 рублей.
Яна: Не то чтобы мы такие альтруисты. Просто кто на нас ходит? Студенты. Для них это допустимая сумма, а больше – уже криминал.
У вас за последний год было немало выездных концертов, т.е. вы начинаете собирать не только в столице. Даже оплата проезда 13 человек накладывает на организатора определенные обязательства.
Яна: На самом деле предложений больше. И самое обидное, что, отказываясь куда-то ехать, мы понимаем, что подписываем себе, что больше нас туда не пригласят. Последние два года мы отказываемся, если нам не с кем оставить ребенка или если график слишком плотный. И не всегда все 13 участников могут скорректировать свои планы под концерт.
Иван: Конечно, любой промоутер, который приглашает такую большую группу, должен развернуть хорошую рекламную акцию. До любого потенциального посетителя нужно донести информацию о концерте. Публика может даже идти не на группу, а на промоутера, т.к. знает, что он привозит интересные коллективы.
Об этом и речь. Получается, что в провинции появились хорошие промоутеры, у которых это получается?
Яна и Иван: Да, в таких городах, как Рязань и Владимир с этим все отлично.
Иван: Иногда, даже если концерт «не собирает», честный промоутер или клуб просто отдает нам 90% от входа, и этого не всегда хватает на билеты. Вообще мы все зарабатывающие люди, поэтому если город находится на расстоянии ночи на поезде, мы туда можем приехать даже без покрытия затрат на проезд. Мы можем ночевать на полу в клубе, купить сами себе билеты – не такие уж мы привереды. Вот без чего мы не поедем, так это без выполненного техрайдера.
Яна, одна из главных составляющих Краснознаменной Дивизии имени моей бабушки на мой взгляд, человека, который предпочитает ваш концертный вариант студийному, это твое поведение на сцене. Но вопрос как раз к Ване – в жизни Яна такая же?
Иван: Ну она иногда спит. А так да, конечно такая же. На репетициях происходит тоже самое. Иногда мне кажется, что это даже слишком.
Яна: Иногда движения рождаются на сцене самопроизвольно, иногда в начале концерта когда еще не чувствуешь контакта публики и музыкантов, приходится нагнетать, может быть тогда возникает перебор. Очень часто я вообще не помню, что делала. Смотрю видео и думаю: «О! Как это я?! Нужно взять на заметку».
Осталось недолго вас мучить, небольшой релизный блок.
Яна: Ой, у вас такие классные вопросы. Мы же интервью периодически даем и недавно с Ваней обсуждали, какие интервью нам понравились, а понравились те, где можно было порассуждать.
Спасибо. Тогда перескочим на еще один постоянно задающийся вопрос, как раз про интервью. Нужны или они вообще? И кому больше – интервьюерам или интервьюируемым?
Иван: Давайте честно ответим. Интервью – это пережиток прошлого. Я, например, не стремлюсь читать интервью с группами, которые слушаю, мне достаточно музыки, которую они играют. Хотя бывают очень крутые интервью, и их страшно интересно и полезно прочитать. Ну а музыкантам они конечно нужны, это показатель, что ты интересен.
Яна: Как человек, который их не только дает, но и берет, в том числе у себя – я таким вот образом в «Школе злословия» была уже пару раз – могу сказать, что это очень структурирует сознание.
У вас есть EP, есть альбом, в этом году появились синглы
Яна: Еще есть демо-альбом.
Да и демо-альбом. За какую форму представления музыкального материала вы голосуете?
Иван: У нас сейчас такая ситуация, мы делаем новые песни, играем их на концертах, т.к. старые играть надоело, а альбом записать не успеваем. Получается, что все наши новые песни слушатели уже знают. А хочется, чтобы альбом был сюрпризом: вот вышло два сингла, и все гадают в ожидании, что же будет на альбоме. С первым альбомом такого не получилось, не получается и со вторым. Поэтому с точки зрения логики, форма постоянных синглов и ипишек более хороша. Сейчас если мы начнем нормально записываться, у нас выйдет один сингл, он будет такой печальный, ну темненький, потом выйдет светлый сингл. Сингл будет как положено: одна песня, которая будет на альбоме, а одна – какой-нибудь эксклюзивчик. А потом будет большой альбом.
EP мы выпускать не планировали, вышла, т.к. все давно ждали, а успели свести только эти песни, но с точки зрения хайпа, отклика на EP было больше, чем на альбом потом.
Альбом не хотели подсократить?
Иван: Я отлично понимаю, что альбом слушать тяжело, он длинноват. Но это же не концептуальный альбом, а по сути сборник песен, запись программы. Плюс еще такой аргумент, у нас же на EP было 7 песен, если бы на альбом мы добавили только 4, то получается, что нового меньше, чем старого.
Вспомните опрос в вашей группе vkontakte «Какая песня КДИМБ вам больше всего не нравится?». Если бы там 70% назвали одну конкретную песню, не стали бы ее включать в альбом?
Иван: Скорее всего стали бы играть ее чаще. У этого опроса вообще не было никакой цели. Просто я постоянно натыкался vkontakte на опрос молодых групп «Какая наша песня вам больше всего нравится?» и решил сделать наоборот.
Мой сайт пропагандирует дотошный архивизм к творчеству освещаемых групп. Поэтому вопрос про раритеты. Вот я составил такой список. Из ваших собственных песен Августин и Олень, из каверов Poupee De Cire, Poupee De Son Сержа Гинсбура, In The Backseat и Wake Up Arcade Fire – все они есть на youtube в концертных версиях 2010 года. Ну и частичный кавер White Stripes Тараканий Король из демо-диска 2009. Не касаясь новой программы, есть еще что-то, что записано, но не реализовано, отрепетировано, но не записано?
Яна: У нас есть песня Ice Cream.
Иван: На концертах мы сейчас играем кавер на Игги Попа I Wanna Be Your Dog.
А ваши кавера на Аквариум и Мумий Тролль официально изданы?
Иван: Да, Аквариум пока только на lenta.ru, но, я слышал, собираются его выпускать и на диске.
Почему вы не стали их включать в альбом?
Яна и Иван: Они были сделаны для проектов, в рамках которых изданы. Для наших слушателей работают как синглы.
Не смотря на отживающую связь релиза с физическим носителем, у вас есть CD-продукт.
Яна: CD прежде всего приятно дарить и получать как презент. А вообще я такой ретроград, я очень люблю CD-диски. Я с собой в плеер больше двух дисков не брала. Это такая мистерия: альбом, коробочка, книжечка, столько-то треков. А сейчас очень плохо, когда в плеере у тебя куча всего, прыгаешь с трека на трек.
Иван: Да, музыку альбомами вообще слушать перестали.
И вы тоже не слушаете альбомы?
Иван: Если только новые. Ну а если мне нужно послушать какую-то новую группу, я лезу на last.fm, слушаю 15 топовых треков, и все становится понятно.
Яна: Я слушаю, но есть желание перескочить. Раньше такого не было, и поэтому было легче расслушать то, что тебе сначала не понравилось.
Свой диск вы издали самостоятельно, не на лейбле?
Иван: У нас было предложение от одного издателя, но мы сели с калькулятором и просчитали, что проще напечатать все самим и продавать на концертах или по почте. У нас в группе этим занимается Тася. Мне вообще близок пример группы Belle & Sebastian, которые, даже собирая большие залы, продолжали сами развозить диски по магазинам.
Яна: Была бы наша воля, мы бы просто делали live-запись, но люди хотят альбом, диск, чтобы мы подвели какую-то черту. А это на самом деле очень тормозит жизнь группы, т.к. интереснее новые песни писать и играть их, а приходится записывать альбом.
Участники беседы: По предварительному замыслу портала присутствуют только вокалисты Иван и Яна Смирновы
Угощает M’Opinion: выбор КДИМБ – квас.
В начале музыкантам предлагается список Best Forever Releases от M’Opiniona, из которого нужно стереть несколько позиций, чтобы освободить на плеере-диктофоне место для записи интервью. Выбор участников был практически идентичным, в результате Краснознаменная Дивизия имени моей бабушки удалили Misfits, Nomeansno, Forward, Russia!, Birthday Party, Bloc Party, EMF и Klaxons.
Обычно мое угощение предполагает алкоголь, но у вас, насколько известно, сухой закон. Он касается только коллективных проявлений, или в группе совсем никто не употребляет?
Иван: Нет, все употребляют. У нас просто есть железное правило: мы ни в коем случае не пьем перед концертом. После – да, особенно в вагоне-ресторане по дороге из Питера, но в хлам у нас никто не бывает.
Наше интервью могло состояться еще полтора года назад в Москве, но тогда Яну не отпустила дочь. Как поживает Соня сейчас? Отпускает ли и как часто?
Яна: Спасибо, хорошо поживает. Дочка растет, ей уже два года и два месяца. Она очень смешная, она знает слово «р’окен-р’олл», она берет укулеле и говорит: «Маенькая гитаа» и пытается играть.
Иван: Да, в таком своем возрасте она уже болтает, разговаривает, т.е. можно прийти домой и расспросить ее, как прошел день. Она расскажет. На концерты конечно отпускает, но все равно Яна не на всех репетициях Дивизии бывает.
Яна: На самом деле сейчас все не так плохо. Вчера когда я уходила из дома, я ей сказала: «Сонечка, иди я тебя поцелую, мы с папой уезжаем в город Санкт-Петербург, вернемся послезавтра», она мне сказала: «А! Ну хо’ошо, иди, иди мама». У нас такой закон: с самого младенчества я ей рассказываю честно, куда и насколько я ухожу и никогда не делаю так «а! не видит?! все! бегом-бегом!» – считаю, это нечестно. В результате у нас взаимное доверие.
На какой музыке она растет? Вы ставите ей детские песни?
Яна: У меня на самом деле много было на этот счет всяких соображений. Когда Соня только родилась мои знакомые создавали сайт для родителей, и у меня были грандиозные планы вести там рубрику про музыку для детей. Ведь и в России и за рубежом распространены методики раннего музыкального развития, в интернете и на прилавках магазинов полно сборников, типа «Классика с пеленок». При этом нет общей картины, как ни странно. Вроде музыка для детей есть, но чтобы услышать что-то действительно интересное – нужно потратить кучу времени. Даже на уровне пабликов в соцсетях мне так и не удалось найти хорошего проводника, который бы находил и транслировал эту музыку в массы. Тут можно ведь кучу всего придумать, например, делать обзоры той музыки, которую слушают взрослые и которую с чистой совестью можно ставить детям. У нас Соня, например, с удовольствием засыпала
Иван: под Bon Iver, это было ее любимое
Яна: Или под Kings Of Convenience, мы выработали для нее такой трек-лист в детстве. Раньше я старалась по чесноку ставить ей классику, чтобы она правильно развивалась и т.д. И она, помню, очень смешно сучила ножками под балеты Чайковского. Сейчас мы уже расслабились на эту тему.
Иван: Соня страшно любит танцевать, и поэтому какая бы музыка не заиграла – Виагра по телевизору или Sonic Youth из компа – она начинает плясать.
Яна: У меня вот в детстве вкус формировался во многом благодаря родителям, хотя методически мне никто ничего не включал. Допустим, 7-й класс школы, я открываю для себя группу Ramones. Бегу к папе, который тоже музыкант, и кричу: «Папа, какая классная группа!». А он отвечает: «Ну, Яночка, дорогая, ничего удивительного, ты ее знаешь с полутора лет». Я говорю: «Папа, мне особенно нравится вот эта песня», а он: «Да, конечно, помню, как мама твоя беременная под нее отплясывала». Наверное, и у Сони также будет....
Соня на Дивизию как-то по-особому реагирует?
Иван: Нет, мы почти не ставим дома. Вот когда музыканты Дивизии снялись в клипе Коли Ефремова, он стал любимым видео. Там же все герои ей знакомы: «О! Тетя Лиза! О! Дядя Леша!».
Яна: Она назвала ролик «Мальчик Коля», сама это придумала и все время просит включить, никаких мультфильмов не надо, только «хочу Колю!».
Яна, была ли такая позиция, что рожать детей – это панк, настоящий?
Да, это мое убеждение. Я эту свою фразу про панк даже встречала в статусах vkontakte.
Может, конечно, я путаюсь в терминологии, но для меня панк-рок это твоя инаковость, прежде всего. В школе я это переживала довольно глубоко, искала панков в русской литературе, одним из первых, по-моему был Чацкий, да? А потом еще проблема была в том, что всю эту олдовую крутую музыку я долгое время слушала одна, никем не понятая ни в своем классе, ни во дворе. И тогда мне казалось, что ходить с ирокезом – это настоящий бунт. А на журфаке МГУ я поняла, что это скорее норма. Для меня панк глубже значительно. И да – сейчас быть панком это быть верным, бороться со своим эгоизмом, принять близкого человека и осознать, что если ты, например, выходишь замуж или женишься, то этот человек тебе уже родной. Можно ругаться сколько угодно, как это бывает у всех нас с родителями или братьями-сестрами, но с ними ты же не пойдешь после этого разводиться. Я как верующий человек смотрю на это еще с таких позиций. Мне кажется, что мы захлебываемся в неком таком либерализме, что мы все время говорим о свободах, оправдываем свои страсти. И получается, если мы свободны, то значит, нам можно вести такой потребительский образ жизни – два месяца походить с этим, три месяца пожить с другим. Как пели Комба БАКХ: «Гражданский брак – печальный факт». А таким образом люди могут профукать всю жизнь.
А в связи с детьми?
У нас сейчас все ПЛАНИРУЮТ детей. Ребенок воспринимается как помеха привычному образу жизни. И мы оправдываемся, что нам надо выучиться всему на свете, купить квартиру, заработать денежек. На самом деле, когда рождается ребенок, жизнь не только не кончается, а все в голове встает на свои места. Становится понятно, зачем вообще все. Ведь до этого ты все делаешь в основном из эгоистических побуждений, для себя, а теперь у тебя такая вселенная – маленький продолжатель всей твоей генеалогии. И можно ради этого горы свернуть. Вся твоя жизнь становится осмысленной моментально. Например, в детскую литературу, мне очень близкую и родную, я попала только после рождения Сони.
Вы часто в интервью употребляете слово «игра»: говорите, что вы – дети, играющие в музыкантов, что вам больше симпатичны люди, играющие в представителей субкультур, а не навешивающие на себя постоянный ярлык представителя. Что для вас игра – касательно Дивизии и вне ее?
Иван: Надо понимать, что в Дивизии никто не занимается только музыкой, все работают. Это главная особенность, и о ней мы тоже всегда говорим. Поэтому получается, что группа – это хобби, игра и есть. По поводу того, как в это играть. Мы последнее время стали серьезнее относится к музыке, если раньше совсем была развлекуха, то сейчас хочется даже песни писать посерьезнее.
Наигрались?
Иван: Не то чтобы наигрались. Может это касается меня в большей степени. Я-то пока не знаю, получится ли писать в таком серьезном ключе. Боишься всегда, что будет пафос ужасный. А хочется емко, например, как у Петли Пристрастия. У нас в Дивизии есть еще такой конфликт. Девчонки хотят, чтобы на сцене был некий театр, а ребята – я и в том числе ритм-секция – считаем, что музыку надо в первую очередь играть как музыку. Театр на сцене пусть лучше делает прекрасная группа Серебряная свадьба, у них это с музыкой гармоничнее сочетается. В нашем варианте цирк или балаган на сцене, по-моему, это ужасно, хотя, конечно, и девчонки продолжают это делать, и я в это скатываюсь, но в итоге вроде как получается даже ничего. Однако концепция группы Sigur Ros, когда на сцене стоят в разные стороны повернутые музыканты и, переливая из химических колб, делают музыку, мне, например, очень близка. Надеюсь, и у нас это когда-нибудь появится. А еще нас вот все время зовут на корпоративы, но мы на них не играем. Между тем, друзья говорят, что по духу мы для этого идеальная группа, т.к. вызываем у людей радостные эмоции. Странно все это…
Яна: По поводу игры хотелось бы добавить. Мы такие homo ludens – человек играющий. Тут игра в слова и игра в такую сценическую жизнь. Игра – это ведь самая продуктивная деятельность ребенка, и мы все те еще кидалты, даже же работа у большинства связана с детьми. И когда мы поем серьезные песни, люди все равно как-то считывают момент этого инфантилизма.
Иван: У нас нет еще такой концепции, как у многих музыкантов, что рождается песня. ПЕСНЯ. ПЕСНЯ. И все эту песню начинают делать. У нас это паззл, т.е. это игра в музыку. Как мы ее делаем?! У меня на диктофоне под сотню музыкальных кусков, которые мы с Яной напели в разное время. Так вот, куски мы собираем и склеиваем. Забавная была история, как появилась песня Точка, она такая нестандартная для нас, мне очень нравится, поэтому мы про нее все время говорим. Я сидел дома один, и сочинил песню, ну просто как у группы Motorama. Что случилось потом. Мы просто взяли оттуда синтезаторный проигрыш, все остальное убрали, взяли любимый ритм группы National, который у них на половине альбомов, я сочинил рифф как у Placebo, слова про смерть, смешали все и получилось круто.
Есть ряд вопросов про концерты, которые я так и задам, блоком. Адекватные музыканты, по крайней мере в Санкт-Петербурге, мыслят себя с точки зрения социологии концертной жизни, они определяют себя площадками, которые могут собрать. Этим объясняется отсутствие сольных выступлений у многих групп и их участие в связках по две-три группы. Мыслите ли вы себя подобным образом? Как давно у вас начались сольные выступления? Являются ли они полностью сольными или предполагают разогрев?
Иван: Мы вообще не принимаем участие в сборных концертах, это связано с техническими вещами. В этом плане мы мыслим сольниками. Играем или на фестивалях или сольные концерты. Если на фестивале нет цифрового пульта, то мы туда побоимся ехать. Без цифрового пульта предварительный саундчек на большом фестивале сейчас не имеет смысла. Было бы у нас четыре человека в группе, играли бы везде.
Разогрева у нас нет, перед нами иногда играют друзья. Мы их предупреждаем, что саундчека у них, скорее всего, не будет. Поэтому играют те, кому легко подключиться без долгого саундчека, например, Даша Шульц, Галя Чикис сольно, Трипинадва.
У нас чек начинается за пять часов до концерта, причем полтора их них – это ранний саундчек, я там присутствую один, потом подходят остальные. Предварительно я списываюсь с организаторами и детально обсуждаю вопросы звука. Поэтому нет и алкоголя перед концертом, чтобы не испортить результаты чека. Сольники мы играем практически сразу. Наш первый сольник в клубе «Икра» нам устроил Саша Горбачев из «Афиши», туда пришло 200 человек, а это был всего наш второй концерт в клубе. В Москве мы играем два-три сольника в год, и в зале всегда есть человек 300. Вот скоро будем делать первый сольный концерт в «16 тоннах». В Питере слушателя нужно завоевывать, чтобы начать собирать, сюда нужно приехать раз пять. Конечно, мы бы хотели выступить в «Зале ожидания», но мы его не соберем.
Один из ваших концертов в Б2 рекламировался со слоганом «помоги группе собрать на запись альбома». Удалось собрать?
Иван: Да, и в этот раз и до этого всегда удавалось. В наш первый альбом мы не вложили ни рубля из своего кармана, все это были деньги, заработанные на концертах. Сейчас у нас таким же образом появилась сумма на запись ритм-секции в хорошей студии, мы занимаемся под метроном и скоро будем записываться. Еще не было такой ситуации, что нам не за что писаться, надеюсь, такого не будет и вдальнейшем.
Прокомментируйте момент с регуляцией цен на билеты. Вы ведь звоните в клуб, чтобы допечатывали билеты по 300 рублей и не продавали билеты по 500.
Иван: Ну это была просто ситуация с допечатыванием бумажек. А так да, мы принципиально не хотим, чтобы билеты были дороже 500 рублей. Была бы наша воля, билеты на нас всегда бы стоили по 300 рублей.
Яна: Не то чтобы мы такие альтруисты. Просто кто на нас ходит? Студенты. Для них это допустимая сумма, а больше – уже криминал.
У вас за последний год было немало выездных концертов, т.е. вы начинаете собирать не только в столице. Даже оплата проезда 13 человек накладывает на организатора определенные обязательства.
Яна: На самом деле предложений больше. И самое обидное, что, отказываясь куда-то ехать, мы понимаем, что подписываем себе, что больше нас туда не пригласят. Последние два года мы отказываемся, если нам не с кем оставить ребенка или если график слишком плотный. И не всегда все 13 участников могут скорректировать свои планы под концерт.
Иван: Конечно, любой промоутер, который приглашает такую большую группу, должен развернуть хорошую рекламную акцию. До любого потенциального посетителя нужно донести информацию о концерте. Публика может даже идти не на группу, а на промоутера, т.к. знает, что он привозит интересные коллективы.
Об этом и речь. Получается, что в провинции появились хорошие промоутеры, у которых это получается?
Яна и Иван: Да, в таких городах, как Рязань и Владимир с этим все отлично.
Иван: Иногда, даже если концерт «не собирает», честный промоутер или клуб просто отдает нам 90% от входа, и этого не всегда хватает на билеты. Вообще мы все зарабатывающие люди, поэтому если город находится на расстоянии ночи на поезде, мы туда можем приехать даже без покрытия затрат на проезд. Мы можем ночевать на полу в клубе, купить сами себе билеты – не такие уж мы привереды. Вот без чего мы не поедем, так это без выполненного техрайдера.
Яна, одна из главных составляющих Краснознаменной Дивизии имени моей бабушки на мой взгляд, человека, который предпочитает ваш концертный вариант студийному, это твое поведение на сцене. Но вопрос как раз к Ване – в жизни Яна такая же?
Иван: Ну она иногда спит. А так да, конечно такая же. На репетициях происходит тоже самое. Иногда мне кажется, что это даже слишком.
Яна: Иногда движения рождаются на сцене самопроизвольно, иногда в начале концерта когда еще не чувствуешь контакта публики и музыкантов, приходится нагнетать, может быть тогда возникает перебор. Очень часто я вообще не помню, что делала. Смотрю видео и думаю: «О! Как это я?! Нужно взять на заметку».
Осталось недолго вас мучить, небольшой релизный блок.
Яна: Ой, у вас такие классные вопросы. Мы же интервью периодически даем и недавно с Ваней обсуждали, какие интервью нам понравились, а понравились те, где можно было порассуждать.
Спасибо. Тогда перескочим на еще один постоянно задающийся вопрос, как раз про интервью. Нужны или они вообще? И кому больше – интервьюерам или интервьюируемым?
Иван: Давайте честно ответим. Интервью – это пережиток прошлого. Я, например, не стремлюсь читать интервью с группами, которые слушаю, мне достаточно музыки, которую они играют. Хотя бывают очень крутые интервью, и их страшно интересно и полезно прочитать. Ну а музыкантам они конечно нужны, это показатель, что ты интересен.
Яна: Как человек, который их не только дает, но и берет, в том числе у себя – я таким вот образом в «Школе злословия» была уже пару раз – могу сказать, что это очень структурирует сознание.
У вас есть EP, есть альбом, в этом году появились синглы
Яна: Еще есть демо-альбом.
Да и демо-альбом. За какую форму представления музыкального материала вы голосуете?
Иван: У нас сейчас такая ситуация, мы делаем новые песни, играем их на концертах, т.к. старые играть надоело, а альбом записать не успеваем. Получается, что все наши новые песни слушатели уже знают. А хочется, чтобы альбом был сюрпризом: вот вышло два сингла, и все гадают в ожидании, что же будет на альбоме. С первым альбомом такого не получилось, не получается и со вторым. Поэтому с точки зрения логики, форма постоянных синглов и ипишек более хороша. Сейчас если мы начнем нормально записываться, у нас выйдет один сингл, он будет такой печальный, ну темненький, потом выйдет светлый сингл. Сингл будет как положено: одна песня, которая будет на альбоме, а одна – какой-нибудь эксклюзивчик. А потом будет большой альбом.
EP мы выпускать не планировали, вышла, т.к. все давно ждали, а успели свести только эти песни, но с точки зрения хайпа, отклика на EP было больше, чем на альбом потом.
Альбом не хотели подсократить?
Иван: Я отлично понимаю, что альбом слушать тяжело, он длинноват. Но это же не концептуальный альбом, а по сути сборник песен, запись программы. Плюс еще такой аргумент, у нас же на EP было 7 песен, если бы на альбом мы добавили только 4, то получается, что нового меньше, чем старого.
Вспомните опрос в вашей группе vkontakte «Какая песня КДИМБ вам больше всего не нравится?». Если бы там 70% назвали одну конкретную песню, не стали бы ее включать в альбом?
Иван: Скорее всего стали бы играть ее чаще. У этого опроса вообще не было никакой цели. Просто я постоянно натыкался vkontakte на опрос молодых групп «Какая наша песня вам больше всего нравится?» и решил сделать наоборот.
Мой сайт пропагандирует дотошный архивизм к творчеству освещаемых групп. Поэтому вопрос про раритеты. Вот я составил такой список. Из ваших собственных песен Августин и Олень, из каверов Poupee De Cire, Poupee De Son Сержа Гинсбура, In The Backseat и Wake Up Arcade Fire – все они есть на youtube в концертных версиях 2010 года. Ну и частичный кавер White Stripes Тараканий Король из демо-диска 2009. Не касаясь новой программы, есть еще что-то, что записано, но не реализовано, отрепетировано, но не записано?
Яна: У нас есть песня Ice Cream.
Иван: На концертах мы сейчас играем кавер на Игги Попа I Wanna Be Your Dog.
А ваши кавера на Аквариум и Мумий Тролль официально изданы?
Иван: Да, Аквариум пока только на lenta.ru, но, я слышал, собираются его выпускать и на диске.
Почему вы не стали их включать в альбом?
Яна и Иван: Они были сделаны для проектов, в рамках которых изданы. Для наших слушателей работают как синглы.
Не смотря на отживающую связь релиза с физическим носителем, у вас есть CD-продукт.
Яна: CD прежде всего приятно дарить и получать как презент. А вообще я такой ретроград, я очень люблю CD-диски. Я с собой в плеер больше двух дисков не брала. Это такая мистерия: альбом, коробочка, книжечка, столько-то треков. А сейчас очень плохо, когда в плеере у тебя куча всего, прыгаешь с трека на трек.
Иван: Да, музыку альбомами вообще слушать перестали.
И вы тоже не слушаете альбомы?
Иван: Если только новые. Ну а если мне нужно послушать какую-то новую группу, я лезу на last.fm, слушаю 15 топовых треков, и все становится понятно.
Яна: Я слушаю, но есть желание перескочить. Раньше такого не было, и поэтому было легче расслушать то, что тебе сначала не понравилось.
Свой диск вы издали самостоятельно, не на лейбле?
Иван: У нас было предложение от одного издателя, но мы сели с калькулятором и просчитали, что проще напечатать все самим и продавать на концертах или по почте. У нас в группе этим занимается Тася. Мне вообще близок пример группы Belle & Sebastian, которые, даже собирая большие залы, продолжали сами развозить диски по магазинам.
Яна: Была бы наша воля, мы бы просто делали live-запись, но люди хотят альбом, диск, чтобы мы подвели какую-то черту. А это на самом деле очень тормозит жизнь группы, т.к. интереснее новые песни писать и играть их, а приходится записывать альбом.
© V. Piniaev стенограмма беседы 15-16.12.2013
